![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Gajaman Nona
Aug. 7th, 2021 02:34 amЗапишу, чтобы опять не забыть. Хотя бы имя. Гаджаман Нона, сингальская поэтесса. Это было Тангалле, это была зима 2015 года. Я сейчас искала в своем журнале, и мне стало стыдно за себя, какие гадости я там писала. Притом не записала даже название города, в котором жила, а оно ведь все забывается. Нашла на карте, но не правее Матары, как я полагала, а левее, это значит, от конечной нужно пересаживаться на следующий автобус, а я и этого не помню.
На улице стоял памятник, я заинтересовалась.
Нагуглила какую-то инфу на английском языке, не то чтобы много, не то чтобы Ланка была вся такая цифровая и англоязычная. Эта женщина начала писать стихи еще маленькой девочкой, на родном сингальском. Она была от природы одарена так, что слова у нее сами складывались в стихи, экспромтом. Это я по памяти пишу, мне некогда сейчас еще много часов гуглить гугл. Я находила ее детские стихи, в транскрипции с переводом на английский. Они, ну, звучат.
Всю жизнь она занималась изучением сингальского, ну то есть она на нем от рождения говорила, ну, видимо, филологические штудии, или, скорее, не знаю как сказать по-русски, когда на Востоке учатся чему-то всю жизнь у мастера. Остался роман в стихах, который разыгрался между ней и другим поэтом, они учились у одного учителя и писали друг другу стихи. Злые языки утверждали, что роман был не только в стихах, но за руку никто не ловил.
Это было уже после того, как Гаджаман Нона окончательно овдовела. Она была замужем трижды, и от этих браков у нее осталась куча детей (очень много) и ни шиша денег. Тогда она написала письмо голландскому губернатору провинции, и оно было таким красивым и трогательным, что губернатор записал на нее поместье, чтобы она могла содержать своих детей. Там она и жила, сейчас это поместье заброшено, стоят развалины. Помещицей она была так себе, продолжала едва сводить концы с концами. Она была светской дамой, изящной, утонченной и элегантной, блистала в салонах и очаровывала всех. Умерла, как водится, в нищете. На Ланке про нее сняли мыльный сериал, наверняка пошлый. Но может и нет.
Названия и имена не помню, а это все помню, надо же.
На улице стоял памятник, я заинтересовалась.
Нагуглила какую-то инфу на английском языке, не то чтобы много, не то чтобы Ланка была вся такая цифровая и англоязычная. Эта женщина начала писать стихи еще маленькой девочкой, на родном сингальском. Она была от природы одарена так, что слова у нее сами складывались в стихи, экспромтом. Это я по памяти пишу, мне некогда сейчас еще много часов гуглить гугл. Я находила ее детские стихи, в транскрипции с переводом на английский. Они, ну, звучат.
Всю жизнь она занималась изучением сингальского, ну то есть она на нем от рождения говорила, ну, видимо, филологические штудии, или, скорее, не знаю как сказать по-русски, когда на Востоке учатся чему-то всю жизнь у мастера. Остался роман в стихах, который разыгрался между ней и другим поэтом, они учились у одного учителя и писали друг другу стихи. Злые языки утверждали, что роман был не только в стихах, но за руку никто не ловил.
Это было уже после того, как Гаджаман Нона окончательно овдовела. Она была замужем трижды, и от этих браков у нее осталась куча детей (очень много) и ни шиша денег. Тогда она написала письмо голландскому губернатору провинции, и оно было таким красивым и трогательным, что губернатор записал на нее поместье, чтобы она могла содержать своих детей. Там она и жила, сейчас это поместье заброшено, стоят развалины. Помещицей она была так себе, продолжала едва сводить концы с концами. Она была светской дамой, изящной, утонченной и элегантной, блистала в салонах и очаровывала всех. Умерла, как водится, в нищете. На Ланке про нее сняли мыльный сериал, наверняка пошлый. Но может и нет.
Названия и имена не помню, а это все помню, надо же.
