silberwe | Памяти Мытни

В путеводителях пишут, что с Мытнинской набережной открывается самый роскошный вид на исторический центр Санкт-Петербурга: Стрелку Васильевского острова, Дворцовую набережную с Эрмитажем, Петропавловскую крепость и все такое. Общежитие филфака стояло прямо у съезда с Биржевого моста (тогда еще моста Строителей), на углу Мытнинской и Зоологического переулка, и по ночам прожектор из-под разведенного моста светил прямо в окна. Юристы жили в соседнем корпусе, на углу Зоологического (всего два дома по нашей стороне он в себя и вмещал) и Добролюбова, и пели ночи напролет про "Хой-йя, завою - никто не услышит".
Самые гнетущие воспоминания моей жизни - это как я вошла впервые в нашу общагу. Такого вида и запаха до того я не встречала, поскольку не местная. Не хочется много писать, поэтому конспективно: проволочные сетки вместо кроватей для абитуры, двадцать человек в комнате. Клопы, духота, зной, влажность, сдавать экзамены все ходят красные и распухшие. С каждым днем сеток все меньше. К концу нас остается - я одна. Сначала горячую воду отключали только на полгода, потом вовсе перестали включать. Зимой она была такой ледяной, что и Порфирию Иванову не снилось.
Тараканов травили каждый поодиночке и сообща, скидываясь деньгами на вызов бригады. Ночью, стоило включить свет, из-под ног разбегался шуршащий ковер.
Канализация была забита всегда, и иногда приходилось бегать по этажам вверх и вниз очень долго в поисках, извините, унитаза, где сохранилась пропускная способность хотя бы для тонкой струйки.
Еще, наряду с пятиместками, четырехместками и трехместками, были такие одноместки треугольной формы, окна которых выходили прямо в стену - протяни руку и достанешь. Кровать в этих одноместках помещалась очень плохо, плюс угловые помещения были особенно любимы тараканами. Такие комнаты - в качестве бонуса - давали тем, кто соглашался мыть полы и унитазы. Какой там Раскольников.
На моей памяти сначала оставалось несколько балконов, а потом все они обвалились, так что наша фирменная фишка была - выход на улицу с третьего или четвертого этажа. Говорят, многие по пьяни выходили, а это не хрущевские этажи. На вахте сидели бабушки-вахтерки и никого не впускали и не выпускали, а напротив были ящички с почтой. Между нами и юристами было кафе "Фантазия", которое несведущие люди звали кафе "Эдита" (Пьеха туда заходила поностальгировать, тоже из бывших проживающих), в "Фантазии" студентам по утрам наливали манную кашу, потом перестали. А на Добролюбова был гастроном "Птеродактиль", где добрые тетушки тонко нарезали нам колбасу. Теперь там "Адидас".

Здание стояло, затянутое строительными сетками, очень долго, несколько лет. Его купили, студентов разогнали, и что-то там пытались сделать - реконструкцию, наверное. Я злорадствовала: ага, давайте! Ведь если из этих стен выгнать тараканов, стены развалятся! Я оказалась права. Сегодня проезжала мимо и увидела, что нас снесли. А заодно и юристов. Не осталось ни камешка, ни кирпичика, и только дом, на который выходили окна нашей комнаты, напоминает о прошлом. На щите написано, что здесь ведутся работы по подготовке к строительству жилого дома. Было бы что-то не жилое, было бы приятнее. Мне кажется, правильно было бы сделать там гостиницу. А так будут там тусить какие-то толстосумы, и не просто, а очень, очень толстосумы. Это не зависть, я не хочу там жить. Но жаль, что пройдет еще несколько лет, и никто уже и помнить не будет про Мытню. Такой кусок жизни.